Миллион*
Шел по улице отряд –
Сорок мальчиков подряд:
Раз, два,
Три, четыре,
И четырежды четыре,
И четыре на четыре,
И ещё потом четыре.
В переулке шел отряд –
Сорок девочек подряд:
Раз, два,
Три, четыре,
И четырежды четыре,
И четыре на четыре,
И ещё потом четыре.
Да как встретилися вдруг –
Стало восемьдесят вдруг!
Раз, два,
Три, четыре,
И четыре на четыре,
На четырнадцать четыре,
И ещё потом четыре.
А на площадь повернули,
А на площади стоит
Не компания,
Не рота,
Не толпа,
Не батальон,
И не сорок,
И не сотня,
А почти что
МИЛЛИОН!
Раз, два, три, четыре,
И четырежды
Четыре,
Сто четыре
На четыре,
Полтораста
На четыре,
Двести тысяч
На четыре,
И ещё потом четыре!
ВСЁ.
Даниил Хармс.
29 Июня 1930.
Га-ра-рар!*
Бегал Петька по дороге,
По дороге,
По панели,
Бегал Петька
По панели
И кричал он:
«Га-ра-рар!
Я теперь уже не Петька,
Разойдитесь!
Разойдитесь!
Я теперь уже не Петька,
Я теперь автомобиль».
А за Петькой бегал Васька
По дороге,
По панели,
Бегал Васька
По панели
И кричал он:
«Ду-ду-ду!
Я теперь уже не Васька,
Сторонитесь!
Сторонитесь!
Я теперь уже не Васька,
Я почтовый пароход».
А за Васькой бегал Мишка
По дороге,
По панели,
Бегал Мишка
По панели
И кричал он:
«Жу-жу-жу!
Я теперь уже не Мишка,
Берегитесь!
Берегитесь!
Я теперь уже не Мишка,
Я советский самолет».
Шла корова по дороге,
По дороге,
По панели,
Шла корова
По панели
И мычала:
«Му-му-му!»
Настоящая корова
С настоящими
Рогами
Шла навстречу по дороге,
Всю дорогу заняла.
«Эй, корова,
Ты, корова,
Не ходи сюда, корова,
Не ходи ты по дороге,
Не ходи ты по пути».
«Берегитесь!» – крикнул Мишка.
«Сторонитесь!» – крикнул Васька.
«Разойдитесь!» – крикнул Петька –
И корова отошла.
Добежали,
Добежали
До скамейки
У ворот
Пароход
С автомобилем
И советский самолет,
Самолет
С автомобилем
И почтовый пароход.
Петька прыгнул на скамейку,
Васька прыгнул на скамейку,
Мишка прыгнул на скамейку,
На скамейку у ворот.
«Я приехал!» – крикнул Петька.
«Стал на якорь!» – крикнул Васька.
«Сел на землю» – крикнул Мишка, –
И уселись отдохнуть.
Посидели,
Посидели
На скамейке
У ворот
Самолет
С автомобилем
И почтовый пароход,
Пароход
С автомобилем
И советский
Самолет.
«Кроем дальше!» – крикнул Петька.
«Поплывем!» – ответил Васька.
«Полетим!» – воскликнул Мишка, –
И поехали опять.
И поехали, помчались
По дороге,
По панели,
Только прыгали, скакали
И кричали:
«Жу-жу-жу!»
Только прыгали, скакали
По дороге,
По панели,
Только пятками сверкали
И кричали:
«Ду-ду-ду!»
Только пятками сверкали
По дороге,
По панели,
Только шапками кидали
И кричали:
«Га-ра-рар!»
ВСЁ.
Даниил Хармс.
7-16 Октября 1929.
Приключения ежа*
<1>
Пришел к парикмахеру Колька Карась.
– Садитесь, – сказал парикмахер, смеясь.
Но вместо волос он увидел ежа
И кинулся к двери, крича и визжа.
Но Колька проказник не долго тужил
И тете Наташе ежа подложил.
А тетя Наташа, увидев ежа,
Вскочила, как мячик, от страха визжа.
Об этих проказах услышал отец:
– Подать мне ежа! – он вскричал наконец.
А Колька, от смеха трясясь и визжа,
Принёс напечатанный номер «Ежа».
<2>
– Помогите! Караул!
Мальчик яблоки стянул!
– Я прошу без разговора
Отыскать немедля вора!
Ванька с Васькой караулят,
А старушка спит на стуле.
– Что же это? Это что ж?
Вор не вор, а просто ёж!
– До чего дошли ежи!
Стой! Хватай! Лови! Держи!
…Ёж решился на грабёж,
Чтоб купить последний «Ёж»!
1928.
Иван Иваныч Самовар*
Иван Иваныч Самовар
Был пузатый самовар,
Трехведёрный самовар.
В нем качался кипяток,
Пыхал паром кипяток,
Разъярённый кипяток,
Лился в чашку через кран,
Через дырку прямо в кран,
Прямо в чашку через кран.
Утром рано подошел,
К самовару подошел,
Дядя Петя подошел.
Дядя Петя говорит:
«Дай-ка выпью, – говорит, –
Выпью чаю», – говорит.
К самовару подошла,
Тетя Катя подошла,
Со стаканом подошла.
Тетя Катя говорит:
«Я, конечно, – говорит, –
Выпью тоже», – говорит.
Вот и дедушка пришел,
Очень старенький пришел,
В туфлях дедушка пришел.
Он зевнул и говорит:
«Выпить разве, – говорит, –
Чаю разве», – говорит.
Тут и бабушка пришла,
Очень старая пришла,
Даже с палочкой пришла.
И, подумав, говорит:
«Что ли, выпить, – говорит, –
Что ли, чаю», – говорит.
Вдруг девчонка прибежала,
К самовару прибежала –
Это внучка прибежала.
«Наливайте! – говорит, –
Чашку чая, – говорит, –
Мне послаще», – говорит.
Тут и Жучка прибежала,
С кошкой Муркой прибежала,
К самовару прибежала,
Чтоб им дали с молоком,
Кипяточку с молоком,
С кипяченым молоком.
Вдруг Сережа приходил,
Неумытый приходил,
Всех он позже приходил.
«Подавайте! – говорит, –
Чашку чая, – говорит, –
Мне побольше», – говорит.
Наклоняли, наклоняли,
Наклоняли самовар,
Но оттуда выбивался
Только пар, пар, пар.
Наклоняли самовар,
Будто шкап, шкап, шкап,
Но оттуда выходило
Только кап, кап, кап.
Самовар Иван Иваныч!
На столе Иван Иваныч!
Золотой Иван Иваныч!
Кипяточку не дает,
Опоздавшим не дает
Лежебокам не дает.
ВСЁ.
Д. Хармс.
1928.
Крысаков и две собачки*
<1>
Любитель маленьких щенков
Иван Иваныч Крысаков.
Он каждый вечер ровно в пять
Идет на улицу гулять.
– Погасла трубка. Не беда.
Ее зажжем мы без труда.
В кармане книжка и пакет,
И только спичек нет как нет.
– Иван Иваныч, погляди –
Табак и спички позади.
– Друзья мои, я очень рад,
Вот вам в награду мармелад.
Иван Иваныч Крысаков
Берет за пазуху щенков,
Приносит их к себе домой
И ставит на пол пред собой.
– Отныне, милые друзья,
Вы заживете у меня.
– Но, чур, не прыгать, не скакать,
Когда я буду рисовать.
Иван Иваныч вдруг зевнул,
В кровать зарылся и заснул,
И двое маленьких щенят
В ногах хозяина храпят.
<2>
Иван Иваныч Крысаков
Проснулся весел и здоров.
Мольберт подвинул, и чуть свет
Рисует тетушкин портрет,
А два приятеля в углу
Кончают завтрак на полу.
Но из-за кости мозговой
Вдруг начинают страшный бой.
Уже вцепился в Бома Бим,
Как вихрь он бросился за ним.
И от него несчастный Бом
Визжа спасается бегом.
– Держи его! Прыжок, другой…
– Иван Иваныч, что с тобой?
– Куда девался твой портрет?
Увы, на шею он надет.
И горько плачут две собаки:
Вот до чего доводят драки.
1935.
Врун*
Вы знаете?
Вы знаете?
Вы знаете?
Вы знаете?
Ну, конечно, знаете!
Ясно, что вы знаете!
Несомненно,
Несомненно,
Несомненно знаете!
Нет! Нет! Нет! Нет!
Мы не знаем ничего,
Не слыхали ничего,
Не слыхали, не видали
И не знаем
Ничего!
А вы знаете, что У?
А вы знаете, что ПА?
А вы знаете, что ПЫ?
Что у папы моего
Было сорок сыновей?
Было сорок здоровенных –
И не двадцать,
И не тридцать, –
Ровно сорок сыновей!
Ну! Ну! Ну! Ну!
Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!
Еще двадцать,
Еще тридцать,
Ну ещё туда-сюда,
А уж сорок,
Ровно сорок, –
Это просто ерунда!
А вы знаете, что СО?
А вы знаете, что БА?
А вы знаете, что КИ?
Что собаки-пустолайки
Научилися летать?
Научились точно птицы, –
Не как звери,
Не как рыбы, –
Точно ястребы летать!
Ну! Ну! Ну! Ну!
Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!
Ну, как звери,
Ну, как рыбы,
Ну ещё туда-сюда,
А как ястребы,
Как птицы, –
Это просто ерунда!
А вы знаете, что НА?
А вы знаете, что НЕ?
А вы знаете, что БЕ?
Что на небе
Вместо солнца
Скоро будет колесо?
Скоро будет золотое –
Не тарелка,
Не лепешка, –
А большое колесо!
Ну! Ну! Ну! Ну!
Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!
Ну, тарелка,
Ну, лепешка,
Ну ещё туда-сюда,
А уж если колесо –
Это просто ерунда!
А вы знаете, что ПОД?
А вы знаете, что МО?
А вы знаете, что РЕМ?
Что под морем-океаном
Часовой стоит с ружьем?
Ну! Ну! Ну! Ну!
Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!
Ну, с дубинкой,
Ну, с метелкой,
Ну ещё туда-сюда,
А с заряженным ружьем –
Это просто ерунда!
А вы знаете, что ДО?
А вы знаете, что НО?
А вы знаете, что СА?
Что до носа
Ни руками,
Ни ногами
Не достать,
Что до носа
Ни руками,
Ни ногами
Не доехать,
Не допрыгать,
Что до носа
Не достать!
Ну! Ну! Ну! Ну!
Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!
Ну, доехать,
Ну, допрыгать,
Ну ещё туда-сюда,
А достать его руками –
Это
Просто
Ерунда!
1930.
Что это значит?*
У трамвайной остановки
Я задумчиво стоял.
У трамвайной остановки
Я трамвая поджидал.
Вдруг смотрю,
Смотрю – и вижу:
Храбрый Шульц бежит рыча,
А за ним
Все ближе, ближе
Мчится Якли хохоча.
Скачет Марли,
Скачет Ергли
В полосатом колпаке,
Скачет Михель,
Ганс
И Вейтли
С толстой палкою в руке.
Боб, соломинка и уголь
Мчатся быстро впопыхах.
Серый волк бежит угрюмо
С Красной Шапочкой в зубах.
А за ним
Быстрее лани
В шляпе с лентой и пером,
В темно-бархатном кафтане
Гулливер бежит бегом.
А за ним
Руками машут
И бегут,
Смотрите, –
Вон,
Ваня Мохов
С Умной Машей,
А за Машей
Скачет слон.
А за ними
По дороге
Мчится с криками народ.
Я стою, расставив ноги,
Широко разинув рот.
Это что, скажите, значит?
Объясните,
Отчего
Все бегут, летят и скачут –
Почему
И для чего?
– Все бегут, летят и скачут, –
Отвечает мне народ, –
Потому что
Это значит:
Наступает Новый год.
Потому что
Это значит –
Новый год уже настал:
Значит, все бегут и скачут
Подписаться на журнал.
Тут и я калоши скинул,
От волненья задрожал,
Шапку на уши надвинул
И за ними побежал.
1935.
Цирк Принтинпрам*
Невероятное представление. Новая программа.
Сто коров,
Двести бобров,
Четыреста двадцать
Ученых комаров
Покажут сорок
Удивительных
Номеров.
Четыре тысячи петухов
И четыре тысячи индюков
Разом
Выскочат
Из четырех сундуков.
Две свиньи
Спляшут польку.
Клоун Петька
Ударит клоуна Кольку.
Клоун Колька
Ударит клоуна Петьку.
Ученый попугай
Съест моченую
Редьку.
Четыре тигра
Подерутся с четырьмя львами.
Выйдет Иван Кузьмич
С пятью головами.
Силач Хохлов
Поднимет зубами слона.
Потухнут лампы,
Вспыхнет луна.
Загорятся под куполом
Электрические звезды.
Ученые ласточки
Совьют золотые гнезда.
Грянет музыка
И цирк закачается…
На этом, друзья,
Представление
Наше
кончается.
Даниил Хармс.
1941.
Что мы заготовляем на зиму*
Мы работаем летом в колхозах,
Разделившись на бригады.
В поле, в лесу, в огороде
И в саду между яблонь
И кустов смородины
Мы бегаем
С лопатами, граблями, лейками
В одних только синих трусиках.
И солнце печет наши спины,
Руки и шеи.
Теперь мы будем к зиме
Делать запасы
И сдавать
В Плодовощсоюз.
Пусть оттуда
Запасы пойдут
По рабочим
И детским
Столовым.
Из малины и клубники
Мы сварили варенье.
Чернику засушим
И будем зимой
Черничные есть кисели.
Крыжовник и вишни
Мы в банку положим,
Пробку зальем сургучом,
Чтоб туда не попали микробы
И плесень.
Ягоды свежие будут лежать.
Мы банку откупорим в марте.
Теперь давайте сушить грибы,
Нанизывать на нитку
Их шапочки.
То-то будет зимой
Грибная похлебка.
В этом бочонке у нас
Будут соленые грузди.
А в этом – соленые рыжики.
Эх, не забудьте, ребята,
К зиме насолить огурцов.
Вот перед вами бочонок
Светлозеленых огурчиков.
Залейте их крепким рассолом
И листик дубовый
Киньте туда.
К зиме огурцы потемнеют,
Важными станут и толстыми.
Смотри,
Когда будешь их кушать,
Держи огурец над тарелкой,
Чтоб не закапать штаны
Огуречным рассолом.
А курам –
Суши тараканов:
Лови их летом
На печке.
Зимой будут куры клевать
Их с большим
Аппетитом.
А если,
Купаясь летом в реке,
Ты найдешь на берегу
Простую зеленую глину,
То запаси этой глины
Побольше.
Будешь зимой
Лепить из нее человечков.
И, может быть,
Вылепишь ты
Себя самого,
Пионера на летней работе.
Да так хорошо
И так умело,
Что тебя отольют из чугуна
Или из бронзы
И поставят в музее
На первое место.
А люди скажут:
«Смотрите –
Это новый, советский художник».
Даниил Хармс.
1931.
Первомайская песня*
Да, сегодня раньше всех,
Раньше всех,
Да, сегодня раньше всех
Встанем я и ты –
Для того, чтоб нам попасть,
Нам попасть,
Для того, чтоб нам попасть
В первые ряды.
Мы к трибуне подойдем,
Подойдем,
Мы к трибуне подойдем
С самого утра,
Чтобы крикнуть раньше всех,
Раньше всех,
Чтобы крикнуть раньше всех
Сталину «ура».
Чтобы крикнуть всей земле,
Всей земле,
Чтобы крикнуть всей земле
Много-много раз:
Нет врага на всей земле,
Всей земле,
Нет врага на всей земле
Страшного для нас.
Потому что, если враг,
Если враг,
Потому что, если враг
Вдруг и нападет, –
Ворошилов на коне,
На коне,
Ворошилов на коне
В бой нас поведет.
Да, сегодня раньше всех,
Раньше всех,
Да, сегодня раньше всех
Встанем я и ты –
Для того, чтоб нам попасть,
Нам попасть,
Для того, чтоб нам попасть
В первые ряды.
Даниил Хармс.
1939.
Лиса и заяц*
Жили-были два друга: зайчик Серый Хвостик и лисица Рыжий Хвостик.
Построили они себе домики и стали друг к другу в гости ходить.
Чуть только лисица к зайчику не идет, зайчик бежит к лисице и кричит: «Рыжий Хвостик! Что с тобой?».
А если зайчик к лисице не идет, лисица к зайчику бежит и кричит: «Серый Хвостик! Что с тобой?».
Как-то зайчик Серый Хвостик
Прибежал к лисице в гости.
«Отвори-ка!» Тук! Тук! Тук!
Вдруг он слышит: «Что за стук?
Видишь: поздно, скоро ночь.
Уходи-ка лучше прочь!»
Зайчик думает: «Постой,
Я ведь тоже не простой!»
Вот лисица Рыжий Хвостик
Прибегает к зайцу в гости.
«Отвори-ка!» Тук! Тук! Тук!
Отвечает зайчик вдруг:
«Нет, голубушка, шалишь,
Слишком рано ты стучишь!»
И с тех пор два лучших друга
Вечно злятся друг на друга.
Даниил Хармс.
1940.
Дворник – дед Мороз*
В шубе, в шапке, в душегрейке
Дворник трубочку курил,
И, усевшись на скамейке,
Дворник снегу говорил:
– Ты летаешь или таешь?
Ничего тут не поймёшь!
Подметаешь, разметаешь,
Только без толку метёшь!
Да к чему ж я говорю?
Сяду я да покурю.
Дворник трубку курит, курит…
И глаза от снега щурит,
И вздыхает, и зевает,
И внезапно засыпает.
– Глянь-ка, Маня! – крикнул Ваня. –
Видишь, чучело сидит
И глазами-угольками
На метлу свою глядит.
Это вроде снежной бабки
Или просто Дед Мороз.
Ну-ка, дай ему по шапке
Да схвати его за нос!
А оно как зарычит!
Как ногами застучит!
Да как вскочит со скамейки,
Да по-русски закричит:
– Будет вам уже мороз –
Как хватать меня за нос!
Даниил Хармс.
1940.
Бульдог и таксик*
Над косточкой сидит бульдог,
Привязанный к столбу.
Подходит таксик маленький,
С морщинками на лбу.
«Послушайте, бульдог, бульдог! –
Сказал незваный гость. –
Позвольте мне, бульдог, бульдог,
Докушать эту кость».
Рычит бульдог на таксика:
«Не дам вам ничего!»
Бежит бульдог за таксиком,
А таксик от него.
Бегут они вокруг столба.
Как лев, бульдог рычит.
И цепь стучит вокруг столба,
Вокруг столба стучит.
Теперь бульдогу косточку
Не взять уже никак.
А таксик, взявши косточку,
Сказал бульдогу так:
«Пора мне на свидание,
Уж восемь без пяти.
Как поздно! До свидания!
Сидите на цепи!»
Д. Хармс.
1939.
Песенка про пограничника*
Пусть метель
И пурга
Мы не пустим
Врага!
На границах у нас
Все отличники.
Ни в метель,
Ни в пургу
Не пробраться
Врагу!
День и ночь начеку
Пограничники!
Пограничник
Стоит,
Нашу землю
Хранит.
Он стоит притаясь,
Не шевелится.
Встретить пулей
Готов
Пограничник
Врагов,
А кругом и пурга,
И метелица!
Кто-то там
Вдалеке,
По замерзшей
Реке
Потихоньку бежит,
Озирается.
Это, видно,
Шпион.
В нашу родину
Он
Сквозь метель и пургу
Пробирается.
Пусть метель
И пурга,
Мы не пустим
Врага!
На границах у нас
Все отличники.
Ни в метель,
Ни в пургу
Не пробраться
Врагу!
День и ночь начеку
Пограничники!
День и ночь начеку
Пограничники!
Даниил Хармс.
1938.
Журавли и корабли*
Я на камне сижу
И на море гляжу,
А по морю плывут корабли.
Я на травке лежу
И на небо гляжу,
А по небу летят журавли.
И кричат журавли:
– Вон плывут корабли,
Поднимаются мачтами к нам.
Ты взойди на корабль
И за нами плыви,
И за нами плыви по волнам. –
Я кричу кораблям,
Я кричу журавлям.
– Нет, спасибо! – я громко кричу. –
Вы плывите себе!
И летите себе!
Только я никуда не хочу. –
Мне кричат журавли:
– Так оставь корабли!
Мы на крыльях тебя понесём.
Все покажем тебе
И расскажем тебе,
И расскажем тебе обо всём. –
– Нет, спасибо! – кричу. –
Уж я не полечу.
Лучше вы возвращайтесь ко мне.
Я отсюда
Совсем
Никуда
Не хочу!
Я останусь в Советской Стране!
Д. Хармс.
1939.
Новый город*
Скажи, товарищ,
Неужели
Четыре года не пройдут,
Как этот лес
И холм зеленый,
И это поле –
Вдруг исчезнут?
Скажи, товарищ,
Неужели
Когда-нибудь
На холм зелёный
Взойдёт разведчик молодой
С мохнатой сумрачной собакой,
И люди шумною толпой
Зелёный холм
Возьмут атакой?
Раскинут лагерь.
Смех и говор.
Горит костер.
И ловкий повар
Уже в котле мешает ложкой,
Уже протоптанной дорожкой
Бежит с ведром к реке посланец,
Уже раскрыт походный ранец,
И вынут плед оттуда прочь, –
Должно быть, скоро будет ночь…
Смотри! Прошло четыре года,
Зажёгся новый день, и вот:
Преображенная природа
Над миром заново встаёт.
Бежит с холма трамвай шумливый,
Сады раскинуты кругом,
И над толпою торопливой
Советский флаг шумит крылом.
Машины пилят, рубят, роют,
Одни поют, другие воют,
Тромбуют, режут, пашут, сеют,
Стоят, ползут, летают, реют.
И там, где раньше в лес дремучий
Вела звериная тропа,
Бросая в небо дыма тучи,
Стоит высокая труба.
А рядом дом,
За ним другой.
Железный мост,
Вися дугой
Через овраг, –
Огнями блещет.
А там,
В овраге,
Бурно плещет
И зло бурлит
Поток подземный,
Ревёт
И пеной воду мутит,
И точно вихрь
Турбину крутит!
Скажи, товарищ,
Неужели
Здесь был когда-то лес дремучий,
И поле, с ветрами играя,
Травой некошеной шуршало:
И среди поля холм зеленый
Стоял, как поля страж зеленый,
Скучал, томился и не ведал
Великой участи своей?
1935.
