Девочка и грибы
(Быль)
Две девочки шли домой с грибами.
Им надо было переходить через железную дорогу.
Они думали, что машина далеко, взлезли на насыпь и пошли через рельсы.
Вдруг зашумела машина. Старшая девочка побежала назад, а меньшая — перебежала через дорогу.
Старшая девочка закричала сестре: «Не ходи назад!»
Но машина была так близко и так громко шумела, что меньшая девочка не расслышала; она подумала, что ей велят бежать назад. Она побежала назад через рельсы, споткнулась, выронила грибы и стала подбирать их.
Машина уже была близко, и машинист свистел что было силы.
Старшая девочка кричала: «Брось грибы!», а маленькая девочка думала, что ей велят собрать грибы, и ползала по дороге.
Машинист не мог удержать машины. Она свистала изо всех сил и наехала на девочку.
Старшая девочка кричала и плакала. Все проезжающие смотрели из окон вагонов, а кондуктор побежал на конец поезда, чтобы видеть, что сделалось с девочкой.
Когда поезд прошел, все увидали, что девочка лежит между рельсами головой вниз и не шевелится.
Потом, когда поезд уже отъехал далеко, девочка подняла голову, вскочила на колени, собрала грибы и побежала к сестре.
Ошибка Хованского
Расправы продолжались еще пару дней. Затем, по требованию стрельцов, в Успенском соборе на царство были венчаны и Иван, и Петр. А родная сестра первого и сводная второго царевна Софья Алексеевна была провозглашена правительницей на время малолетства братьев.
Кроме того, стрельцы решили зафиксировать свою победу установкой на Красной площади памятного столба, на котором были выбиты имена казненных ими бояр и утверждалось, что кара их постигла вполне заслуженно.
Конечно, Милославские своего добились, но они оказались фактически заложниками стрельцов и их нового главы князя Ивана Хованского. Он откровенно шантажировал правительницу.
И тогда Софья совершает дерзкий маневр. Вместе со всем царским семейством она якобы выезжает на богомолье. Но на самом деле окольными дорогами она отправилась в Троице-Сергиеву лавру.
В данной ситуации ее интересовала не святость этого места, а его надежные стены. Здесь она становилась хозяйкой положения. Потому что в случае созыва ею дворянского ополчения стрельцам было бы не устоять.
Троице-Сергиева лавра в наше время.
Хованский осознал, что допустил крупный просчет, упустив Софью из-под контроля. Однако он так и не понял, какова степень и цена ошибки.
Когда князь отправился к лавре на переговоры, он вместе с сыном Андреем был по пути на ночлеге схвачен людьми правительницы, доставлен в ближнее к Троице село Воздвиженское, и там оба были немедленно казнены.
Оставшимся без предводителя стрельцам не оставалось ничего другого, как покориться. Главой им был назначен думный дьяк Федор Шакловитый, который сумел навести порядок и обеспечить впредь полную лояльность полков Софье.
Торжество Милославских привело к тому, что Наталья Кирилловна Нарышкина должна была вместе с сыном Петром — вторым царём — удалиться из Кремля в подмосковный дворец в селе Преображенском. И там Петр жил на приволье. Образованием его особо не отягощали. Главной его забавой была игра в живых «солдатиков».
Князь Борис Куракин, который еще с детской поры был близок к Петру, так описывает его увлечения и занятия:
То есть со временем «потешные» стали совсем нешуточной силой, на которую Петр смог опереться в борьбе с сестрой, а затем и в своей мести «Руси бородатой».
Детская травма
Все мы родом из детства. Петр Великий десяти лет от роду столкнулся лицом к лицу с хаосом и смертью. Смерть была бородатая, в кроваво-красном стрелецком кафтане и с топором на длинном древке. Смерть забрала с собой двух дядьев маленького царевича. А ему на всю жизнь оставила нервный тик — судорогу, искажавшую лицо монарха.
Через много лет брат Франца Лефорта Жак так описывал Петра родственникам: «Вы знаете, что государь весьма высокого роста; но встречается при этом неприятное обстоятельство: с ним делаются судороги то в глазах, то в руках, то во всем теле. Иногда он поворачивает глазами так, что видны только белки; не знаю, отчего это происходит».
Петр уже в весьма зрелом возрасте признавался: «От воспоминания бунтовавших стрельцов, гидр отечества, все уды во мне трепещут. Помысля о том, заснуть не могу. Такова-то была сия кровожаждущая саранча!»
Так бунт подействовал на психику императора. И, наверное, именно тогда он возненавидел старую Русь, которая в детском сознании запечатлелась бородатой, непокорной, беспощадной — образом кровавого хаоса.
За мятежом стояли Милославские — родственники первой жены царя Алексея Михайловича. Они были категорически не согласны с фактической узурпацией власти, которую незадолго до того «провернули» Нарышкины — клан второй жены, Натальи Кирилловны.
В мае 1682 года скончался царь Фёдор Алексеевич, унаследовавший престол своего «тишайшего» батюшки. Ему было всего двадцать. Он был образованным и разумным государем. Правда, именно он отправил на костер протопопа Аввакума сотоварищи.
Федор весь недолгий срок правления мучился болезнями. У его брата Ивана (тоже сына Марии Милославской) со здоровьем дело обстояло еще хуже. И, пользуясь этим обстоятельством, заручившись поддержкой патриарха Иоакима, Нарышкины и их сторонники возвели на престол активного и физически абсолютно здорового Петра. Но продлилось это его «единодержавное» правление чуть больше двух недель.
Стрельцов, среди которых Милославские давно вели агитацию, взбунтовали паническими криками, что Нарышкины, мол, задушили подлинного наследника — царевича Ивана.
Вооруженная толпа ворвалась в Кремль.
Дабы попытаться успокоить мятежников, Наталья Кирилловна вместе с патриархом и боярами вывела Ивана и Петра (первому было шестнадцать, второму — всего десять) на дворцовое крыльцо. Перепуганные царевичи говорили, что с ними, мол, все в порядке и никто ни на кого не злоумышляет.
Стрельцы растерялись
В толпу отважно спустился боярин Артамон Матвеев, очень близкий к Алексею Михайловичу человек, в доме которого некогда он и познакомился с Натальей Нарышкиной. Опытный дипломат (некогда глава посольского приказа), он находит слова и для буйных стрельцов
Напряжение, казалось, начинает спадать. И тут проявилась роль личности в истории.
Царица Наталья Кирилловна показывает Ивана V стрельцам, чтобы доказать, что он жив-здоров.
Глава стрелецкого приказа князь Михаил Юрьевич Долгоруков, буквально иллюстрируя мем про слабоумие и отвагу, вопреки тому, что у него незадолго до того был серьезный конфликт с подчиненными, внезапно решил вмешаться в ситуацию. Он обрушился на бунтовщиков с бранью и послал их… в слободы стрелецкие, по месту жительства, что называется.
Это мгновенно разрушило хрупкую возможность достижения компромисса. Взбешенные стрельцы сбросили ненавистного начальника на копья и тут же изрубили в куски. А следом пришел черед и Матвеева. Наталья Кирилловна вместе с царевичами буквально вцепилась в боярина, пытаясь не выдать его на растерзание.
Но «стрельцы, с свирепым стремлением и с тиранским нападением, бесстыдно оторвав его, Матвеева, от рук их царских величеств, похитили, и хотя милосердо ее величество государыня царица его не хотела отдать, но невозможно было».
Боярина «бросили с Красного крыльца на площадь против Благовещенского собора, и с таким своим тиранством варварскими бердышами всё его тело рассекли и разрубили так, что ни один член целым не нашелся». Так описывал лютую расправу его сын Андрей (впоследствии один из сподвижников Петра) в своих «Записках».
Воробей и ласточки
Раз я стоял на дворе и смотрел на гнездо ласточек под крышей. Обе ласточки при мне улетели, и гнездо осталось пустое.
В то время, когда они были в отлучке, с крыши слетел воробей, прыгнул на гнездо, оглянулся, взмахнул крылышками и юркнул в гнездо; потом высунул оттуда свою головку и зачирикал.
Скоро после того прилетела к гнезду ласточка. Она сунулась в гнездо, но, как только увидала гостя, запищала, побилась крыльями на месте и улетела.
Воробей сидел и чирикал.
Вдруг прилетел табунок ласточек: все ласточки подлетали к гнезду — как будто для того, чтоб посмотреть на воробья, и опять улетали.
Воробей не робел, поворачивал голову и чирикал.
Ласточки опять подлетали к гнезду, что-то делали и опять улетали.
Ласточки недаром подлетали: они приносили каждая в клювике грязь и понемногу замазывали отверстие гнезда.
Опять улетали и опять прилетали ласточки, и все больше и больше замазывали гнездо, и отверстие становилось все теснее и теснее.
Сначала видна была шея воробья, потом уже одна головка, потом носик, а потом и ничего не стало видно; ласточки совсем замазали его в гнезде, улетели и со свистом стали кружиться вокруг дома.
«Как сущие звери»
Нижеследующий текст рисует нам картину кровавого хаоса, который внезапно затопил царские палаты и который в ужасе созерцал маленький Петр.
«В тот же самый час те изменники, львовым образом безобразно воссвирепевшие и осквернившиеся невинных оных страдальцев бояр кровию, закричали во многие свои голоса, что „пришла уже самая пора, кто нам надобен, разбирать“. И, склоня копья пред собой, побежали все с неистовым своим бунтовством в царские палаты искать якобы еще других изменников. Государыня царица Наталия Кириловна, усмотря жестокосердый тот их бунт, взяв с собою сына своего, государя царя Петра Алексеевича, изволила от такого зело опасного страха идти в палату Грановитую с ужасом и с плачем горьким».
«Оные бунтовщики стрельцы в тот же день, самовластно ходя и ища везде по всему дворцу… увидели в одной комнате высокоименованной государыни царицы карла, прозвищем Хомяка, спросили у него: „Где он знает утаенных ее царицыных братьев Нарышкиных?“ И он в тот же час им именно в той же помянутой церкви в алтаре под престолом схороненного среднего ее, царицына, брата Афанасия Кириловича указал, как совершенно подражатель словом и делом древнему Иуде Искариоту…»
«Того же дня их стрелецкого бунта из комнатных людей Иван Фомин сын Нарышкин в доме своем, за Москвою-рекою, внезапным нападением от них же, бунтовщиков, найден и лютомучительной смерти был предан».
Софья Алексеевна.
«…И в ту ж пору побили из бояр князя Григория Григорьевича и сына его князя Андрея Григорьевича Ромодановских, под затейным вымыслом, что будто бы они, стрельцы, будучи под городом Чигириным в полках, под командою его, князя Ромодановского, великое себе озлобление и тягостные несли обиды. И тако те знаменитые полководцы обагрением мученической крови скончались…»
В тот же день стрельцы нагрянули и к отцу первой их жертвы — князя Юрия Долгорукова — Михаилу. Это был тот самый человек, который некогда казнил старшего брата Стеньки Разина Ивана, а затем топил в крови бунт. На этот раз русский бунт сам пришел в его палаты.
На следующий день расправы продолжились. Стрельцы заставили выдать им второго брата царицы — Ивана.
